Узбекский и чагатайский языки в Санкт-Петербургском университете: прошлое и настоящее

Начало преподавания чагатайского языка (среднеазиатского тюрки) в России следует возводить к XVIII столетию, когда классы татарского языка были открыты в Астраханской школе восточных языков (1764), Нижегородской семинарии (1775), Азиатской школе переводчиков в Омске (1789) и по указу Екатерины II в 1-й Казанской гимназии (1769). В 1771 г. татарский язык введен в программу гимназии при Московском университете. Преподавание тюркских языков в казанской гимназии получило дальнейшее развитие и упрочилось в XIX в. Следует отметить, что, хотя официально в программах учебных заведений того времени чагатайский язык не значился, его изучали в рамках курса татарского языка, поскольку в число читаемых литературных произведений и прочих письменных текстов, несомненно, входили памятники среднеазиатского тюрки, широко распространенные в мусульманских тюркоязычных областях Российской империи, в частности среди поволжских татар.

В 1804 г. был утвержден устав Казанского университета, где на словесном отделении были учреждены должности профессора восточных языков и лектора татарского языка. С 1807 г. профессорскую должность занимал Христиан Данилович Френ (1782-1851), впоследствии ставший наставником А.К.Казем-Бека, будущего декана Факультета восточных языков в С.-Петербургском университете, а лектором в 1812 г. стал преподаватель 1-й Казанской гимназии Ибрагим Хапь-фин (1778-1829). Оба преподавателя вели курсы татарского языка.

Важная веха в становлении университетской тюркологии в России— проект учреждения Азиатской академии, разработанный в 1810 г. сотрудником русского посольства во Франции Сергеем Семеновичем Уваровым (1786-1855), будущим министром просвещения при Николае I. Согласно этому проекту, в академии предполагалось ввести преподавание турецкого и татарского языков и литератур, были разработаны соответствующие программы. Проект не был осуществлен в первоначальном виде, но сыграл определенную роль в принятии дальнейших правительственных решений, касающихся развития востоковедения в российских учебных заведениях.

В 1819г. в Петербурге вновь учреждается Императорский Университет, преобразованный из Главного педагогического института. В нем открывается историко-филологический факультет, а в его составе по решению конференции 1820 г. — разряд восточной словесности. Первоначально здесь тюркские языки не преподавались, лишь молодой профессор-арабист О.И.Сенковский (1800-1858) вел с 1823 г. для желающих студентов курс османско-турецкого языка («приватно и не систематически») [Куликова, 1982: 50]. Число слушателей не превышало трех-пяти человек. Лишь Уставом 1835 г. был официально утвержден курс турецкого языка и было принято решение о создании двух кафедр — турецкого и татарского языков. Первую кафедру в 1839 г. занял выпускник Виленского университета Антон Осипович Мухлинский (1808-1877), а вторая оставалась вакантной до 1845 г. Однако преподавательская деятельность Осипа Ивановича Сенковского (до середины 30-х годов) и его начинания, связанные с введением курса турецкого языка, имели большое значение для становления изучения и преподавания тюркских языков и развития его научной основы. Следует привести отзыв В.В.Гриторьсва, первого историка Санкт-Петербургского университета, о преподавании О.И.Сенковского, представлявшегося «замечательным в том отношении, что, уча переводить с русского на турецкий, учил он слушателя не слова и фразы одного языка передавать на другой, а перестраивать предварительно в голове европейскую мысль сообразно с миросозерцанием турков, и только перестроенную таким образом мысль облекать уже словами и фразами османского языка. На это, конечно, в целой Европе изо всех знатоков языка османов способен был один Сенковский» [Куликова, 1982: 62].

В 1844 г. вводится новое положение о присвоении ученых степеней. Согласно ему, в 1848 г. были составлены «таблицы для испытаний» по разряду восточной словесности. Соискатели степеней магистра и доктора восточной словесности по разряду арабо-персидско-турецко-татарской словесности должны были сдавать экзамены по турецко-татарской словесности, а соискатели по разряду тибетско-монгольско-татарской словесности — по татарской словесности (языку).

В 1845 г. А.О.Мухлинский временно отошел от преподавания, и турецкий язык во второй половине 40-х годов читал М.Дж.Топчибашев (1790-1869), излагая правила этого языка по грамматике А.К. Казем-Бека (1802-1870). Грамматика турецко-татарского языка Казем-Бека была впервые издана в Казани в 1839 г. и содержала грамматические параллели османского языка с азербайджанским и чагатайским языками [Казем-Бек, 1839].

В 1845 г. кафедру татарского языка занял Л.М.Будагов, однако его специализацией в преподавании стал язык закавказских татар (азербайджанцев).

Императорским указом от 22 октября 1854 г. отделение восточных языков при Санкт-Петербургском университете было преобразовано в факультет восточных языков, на котором были учреждены вначале девять кафедр, в том числе кафедра турецко-татарского языка (словесности), которую до 1866 г. возглавлял Мухлинский. На должность адъюнкта турецко-татарского языка был назначен И.Н.Березин (1818-1896), переведенный из Казанского университета.

Студенты, посещавшие занятия на кафедре, принадлежали как к арабско-персидско-турецко-татарскому разряду, так и монголо-калмыцко-татарскому разряду. И.Н.Березину, занимавшему должность ординарного профессора (до 1896 г.), было поручено, в частности, обучать чтению и преподавать «этимологию» (т.е. морфологию и синтаксис) «туркского» (т.е. чагатайского) языка, проводить занятия по чтению и переводу исторических сочинений Абул-Гази-хана и сочинений Алишера Наваи с «этимологическими и филологическими объяснениями», а также читать курс истории джагатайско-татарской литературы. Важным вкладом И.Н.Березина в обеспечение учебного процесса на кафедре и в создание учебно-методической базы преподавания чагатайского языка явилось создание «Турецкой хрестоматии» в трех томах (Казань, 1857-1862; СПб., 1890), содержащей, в частности, тексты разных периодов развития «среднеазиатского тюрки».

В 1866-1881 гг. курс татарского языка (а в его рамках — и чагатайского) вел занимавший должность лектора кумыкский поэт и ученый Магомет Османов (1840-1904), отличавшийся, по отзывам современников, глубоким и основательным знанием своего предмета.

В 1873 г. на должность заведующего кафедрой турецко-татарской словесности был назначен доцент (впоследствии экстраординарный, ординарный и заслуженный профессор) Василий Дмитриевич Смирнов (1846-1922). В.Д.Смирнов был османистом, но и во время его заведования кафедрой (до 1919 г., вплоть до ликвидации факультета) преподавание чагатайского языка и современных среднеазиатских тюркских наречий сохранялось и его уровень постоянно повышался. Данные курсы читали: профессор И.Н.Березин; Магомет Османов; основатель лингвистического направления отечественной и мировой тюркологии профессор Платон Михайлович Мелиоранский (1868-1906), преподававший с 1894 г. чагатайский, казахский и казанско-татарский языки; выдающийся тюрколог-энциклопедист, в будущем — директор Института востоковедения АН СССР профессор Александр Николаевич Самойлович (1880-1938).

Как явствует из «Экзаменационных требований на окончательных испытаниях в комиссии восточных языков», разработанных в 1885 г., студенты арабо-персидско-турецко-татарского разряда должны были, в частности, представлять себе отличительные особенности «джагатайской и татарской» ветвей тюркских «наречий» (по терминологии того времени, т.е. тюркских языков карлукской и кыпчакской групп); уметь читать и переводить прозаические сочинения на чагатайском языке: «Историю монголов» Абул-Гази-хана, узбекские дипломатические и другие документы, стихотворные «наставления» Захириддина Мухаммада Бабура и поэтические отрывки из «Пятерицы» Алишира Наваи [Кононов, 1982: 166].

Около 30 лет курсы по чагатайскому и узбекскому языку в высших учебных заведениях Санкт-Петербурга-Петрограда-Ленинграда читал А.Н.Самойлович, ученик П.М.Мелиоранского, выпускник факультета восточных языков 1903 г., приват-доцент (с 1907 г.), позднее — профессор (1917) и академик (1929). Начав свою деятельность как турк-меновед, А.Н.Самойлович позднее включил в сферу своих интересов и другие тюркские языки, в их числе чагатайский и узбекский. В начале своей преподавательской деятельности, будучи доцентом, он читал курс «Сравнительная османско-джагатайская грамматика: фонетика и морфология. Грамматические упражнения» [Кононов, 1982: 169].

К 1919 г. на кафедре турецко-татарской словесности Санкт-Петербургского (Петроградского) университета трудились заслуженный профессор В.Д.Смирнов, профессор А.Н.Самойлович, приват-доцент, позднее профессор П.А.Фалев (1888-1922), приват-доцент Н.Н.Мартинович (1883-1939) и лектор С.М.Шапшал (1873-1961) [Кононов, 1982: 169-170]. Все «неосманские» тюркские языки и наречия, в том числе чагатайский, язык орхонских рунических надписей и древнеуйгурский, преподавал А.Н.Самойлович.

Согласно «Обозрению преподавания наук по факультету восточных языков Санкт-Петербургского (Петроградского) университета», в 1914—1916 гг. на кафедре турецко-татарской словесности в 5-м семестре читался курс «Грамматика среднеазиатско-турецкого письменного языка («джагатайского») сравнительно с османским» и проводились практические занятия по чтению «среднеазиатско-турецких» текстов с грамматическим их разбором (2 часа в неделю). В 7-м семестре проводились занятия по чтению «среднеазиатско-турецких текстов более трудного стиля» («среднеазиатско-турецких литературных образцов XV-XVI вв., прозаических и стихотворных»), также 2 часа в неделю. В 5-8-м семестрах в качестве обязательного для студентов монгольско-манчжурско-татарского разряда проводился курс «чтения памятника среднеазиатской-турецкой литературы XI в. „Кутадгу билиг” в уйгурской и арабской транскрипциях» (1 час в неделю) [Обозрения, 1914: 8-9; Обозрение, 1915: 7-9]. В 1916-1918 гт. в 5-м семестре проводились занятия по чагатайскому языку (2 часа в неделю), в 7-8-м семестрах читались курсы: «Сравнительная морфология турецких языков и наречий» и «Кутадгу билиг» (по 1 часу в неделю) [Обозрение, 1916: 7-8; Обозрение, 1917: 6]. В 1918/19 уч. г. курсы сравнительной морфологии, чагатайского языка и занятия по чтению «Кутадгу билиг» были заменены чтением образцов крымско-татарского языка и крымско-татарских документов XVII в. в 5-6-м семестрах (2 часа в неделю) [Обозрение, 1918: 6]. Это было вызвано общим сокращением лингвистических предметов на факультете в связи с приближением его учебных планов к историко-филологическому профилю. На итоговых экзаменах студенты арабско-персидско-турецко-татарского разряда и монголо-татарского отдела монголо-маньчжуро-татарского разряда должны были продемонстрировать отчетливое представление об особенностях «татарских наречий» и двух письменных языков домонгольского периода (языка орхонских памятников и древнеуйгурского) или «турок-мусульман» (чагатайского и казанско-татарского в их сравнении). Свои знания студенты должны были доказать на «чтении, переводе и толковании текстов соответствующего языка и наречия» [Правила, 1913: 16-17]. Для проверки знаний по чагатайскому языку использовались тексты «Бабур-намэ» в изданиях Н.И.Ильминского и А.Беверидж; «Шейбани-намэ» в издании П.М.Мелиоранского; «Диванэ-и Машраб» (сказание о поэте-суфии Машрабе) по одному из среднеазиатских литографированных изданий и др. [Правила, 1913: 17].

В качестве учебных пособий по изучению «среднеазиатского тюрки» (чагатайского языка) и живых узбекских диалектов в дореволюционный период на факультете восточных языков использовались издания, подготовленные в основном самими преподавателями факультета. Это, прежде всего, «Турецкая хрестоматия» И.Н.Березина, особенно ее первый и второй тома, содержащая отрывки из «Кутадгу-билиг», ярлыки ханов Тохтамыша и Тимур-Кутлуга (XIV в.), «Мирадж» и отрывки из «Бакырган китабы» Сулаймана Бакыргани (XII в.), отрывки из «Бабур-намэ», «Бахтияр-намэ» и истории Абул-Гази-хана по петербургским рукописям, отрывки из сочинений Алишира Наваи «Махбуб-ул-кулуб», «Маджалис-ул-нафаис», «Вакфиат», «Пятерицы» («Хамса») и «Дивана» по рукописям петербургской Публичной библиотеки и Азиатского музея; поэму «Диванэ-и Машраб»; письма ханов Абул-Гази и Абул-Хайра; рассказ о Тохтамыш-хане на «узбекском диалекте» и некоторые переводные с арабского языка сочинения [Березин, 1857; Березин, 1862]. Следует назвать также «Бабер-намэ, или Записки султана Бабура», изданное Н.И.Ильминским [Бабер-намэ, 1857]; издание «Бабур-намэ», подготовленное А.Беверидж по хайдарабадской рукописи [Babur-nama, 1905]; «Хрестоматию турецкую, персидскую, киргизскую и узбекскую» М.А.Терентьева [Терентьев, 1876]; поэму Мухаммада Салиха «Шейбани-намэ», подготовленную к изданию П.М.Мелиоранским [Мухаммед Салих, 1908]; «Шаджара-и турк» Абул-Гази-хана (сокращенное издание П.М.Мелиоранского) [Абулгази, 1906] и «Собрание стихотворений императора Бабура» А.Н.Самойловича [Самойлович, 1917]. В качестве основных словарей использовались «Сравнительный словарь турецко-татарских наречий» Л.М.Будагова и «Опыт словаря турецких наречий» академика В.В.Радлова.

В первые годы после революции подготовка студентов и научная работа по востоковедению осуществлялась главным образом в Петроградском институте живых восточных языков (позднее — Ленинградский восточный институт, 1920-1938), который в то время был основным востоковедным центром города. Там работали многие видные ученые бывшего факультета восточных языков, в том числе тюркологи: проф. А.Н.Самойлович, проф. В.Д.Смирнов, проф. П.А.Фалсв и лектор К.Г.Вамваки [Востоковедение, 1923: 43]. В этом учебном заведении сначала существовал сартский (сартско-узбекский), затем туркестанский (позднее — среднеазиатский) разряд, в состав которого входило узбекское отделение. Узбекский (сартско-узбекский) преподавался в этом разряде как основной восточный язык по 10-12 часов в педелю на 1-м курсе и по 8-10 часов на 2-4-м курсах (по состоянию на 1925 г.); а затем по 10 часов в неделю на 1-м курсе и по 8 часов на 2-4-м курсах (по состоянию на 1928/29 уч. г.). Данный разряд бессменно возглавлял профессор А.Н.Самойлович, преподавали также доцент А.К.Боровков и доцент С.Е.Малов. В Петроградском (позднее Ленинградском) университете востоковедение было представлено на факультете общественных наук, образованном в 1919г. путем объединения факультета восточных языков, историко-филологического и юридического факультетов. На этнолого-лингвистическом отделении вновь образованного факультета существовала секция языков ирано-арабско-турецкой культуры, где преподавались османский и чагатайский языки (начальный курс чагатайского языка читал А.Н.Самойлович) [Востоковедение. 1923: 34—36]. Тюркология как научная дисциплина была возрождена в Университете в 1925 г. — сначала в составе восточного отделения на факультете языкознания и истории материальной культуры, а осенью 1934 г. в выделившемся из Университета Ленинградском историко-философско-лингвистическом институте (ЛИФЛИ), где была открыта тюрко-монгольская кафедра, которую возглавил профессор Николай Константинович Дмитриев (1898-1954). В дальнейшем кафедра входила в состав восточного отделения филологического факультета.

Преподавание чагатайского и узбекского языков возобновляется на возрожденном в 1944 г. Восточном факультете ЛГУ вскоре после назначения на должность заведующего Кафедрой тюркской филологии профессора А.Н.Кононова. Незадолго до этого, в 1948 г., А.Н.Кононов защищает докторскую диссертацию на тему «Родословная туркмен. Сочинение Абул-Гази-хана хивинского» на материале источника, написанного в XVII в. на чагатайском языке. Узбекский язык с 1940-х годов прочно входит в сферу научных интересов А.Н.Кононова. Кроме того, одной из задач, стоявших перед кафедрой с самого ее возрождения, была помощь в воспитании научных и преподавательских кадров для республик Средней Азии и в создании научной основы для изучения и преподавания тюркских языков этого региона. Все это обусловило введение в учебный план Кафедры спецкурсов по чагатайскому и узбекскому языкам. В 1955 г. к их чтению приступает С.Н.Иванов, работавший после окончания Факультета в 1951 г. в течение двух лет старшим преподавателем и заместителем директора по научной и учебной работе Бухарского государственного педагогического института, а затем вернувшийся в Ленинград и поступивший в аспирантуру на Кафедре тюркской филологии. Будучи ассистентом (с 1956 г.) и доцентом (с 1960 г.) Кафедры, С.Н.Иванов, в частности, читал спецкурсы «Чагатайский язык» для студентов 3-4-го курсов и «Узбекский язык» для студентов 4-го курса [Востоковедение, 1960: 195-196]. В 1958 г. С.Н.Иванов защищает кандидатскую диссертацию на тему «Синтаксические функции формы наган в современном узбекском литературном языке», на основе которой была подготовлена монография, вышедшая в 1959 г. [Иванов, 1959]. В следующем году наставник С.Н.Иванова академик А.Н.Кононов публикует труд «Грамматика современного узбекского литературного языка», обобщивший многолетние изыскания автора в области изучения тюркских языков и представивший строй узбекского языка и отдельные явления узбек­ской грамматики на широком общетюркологическом фоне [Кононов, 1960]. Эта работа до сих пор считается, как в России, так и в Узбекистане, наиболее полным, классическим описанием и осмыслением грамматических явлений узбекского языка. Она сразу же стала основным учебным пособием для преподавателей узбекского и чагатайского языка на тюркологических кафедрах российских вузов и не потеряла свое значение в настоящее время.

В 1969 г. С.Н.Иванов, будучи одним из ведущих преподавателей Кафедры тюркской филологии, защищает докторскую диссертацию «„Родословное древо тюрок Абул-Гази-хана”. Грамматический очерк», использовав в качестве объекта изучения, как и А.Н.Кононов, памятник чагатайского языка. В 1970 г. С.Н.Иванов становится профессором Восточного факультета ЛГУ, а с 1972 по 1988 г. заведует Кафедрой тюркской филологии. Будучи профессором Кафедры до 1996 г., С.Н.Иванов продолжает читать студентам 3-4-го курсов спецкурсы по чагатайскому и современному узбекскому языкам, а на 5 курсе — по основам тюркской поэтики. Вес упомянутые спецкурсы читались по 2 часа в неделю. В качестве пособий по курсам чагатайского языка и тюркской поэтики С.Н.Иванов использовал, в частности, уже упомянутые издания «Бабур-наме» Н.И.Ильминского и «Дивана» Захириддина Мухаммада Бабура, издания «Дивана» Алишира Наваи в современной узбекской графике, а для курса узбекского языка — четырехтомное сочинение «Воспоминания» («Едгорлик») выдающегося среднеазиатского писателя Садриддина Айни (1878-1954), создававшего свои произведения на таджикском языке, реформированном просветителями-дэ/садидшш среднеазиатском тюрки, и современном узбекском литературном языке. Всю свою творческую жизнь С.Н.Иванов продолжал заниматься научным осмыслением фактов грамматики узбекского и чагатайского языков, а также вопросами истории чагатайской литературы и теории поэтического перевода. Морфологии и синтаксису узбекского и чагатайского языков посвящено около 18 работ ученого (в том числе две монографии), а истории тюркской поэзии и теории перевода — свыше 20 (не считая огромного количества первоклассных переводов произведений тюркоязычных поэтов различных стран и эпох).

В 1988 г. Кафедру тюркской филологии возглавил профессор В.Г.Гузев. В 1990/91 и 1991/92 уч. гг. он читал курс грамматики узбекского языка (2 часа в неделю); в качестве пособия для чтения текстов использовалось издание узбекских народных сказок («Узбек халк эртаклари») [Узбек, 1988], а также материалы из узбекской прессы 1989-1991 гг. В.Г.Гузев излагал собственную концепцию узбекской грамматики, основанную на функциональном подходе и во многом отличную от взглядов А.Н.Самойловича, А.Н.Кононова и С.Н.Иванова. В.Г.Гузев впервые вводит использование типовых грамматических примеров, почерпнутых у информантов-носителей узбекского языка и предлагаемых для заучивания, чтобы студенты могли активно усваивать основные правила узбекской морфологии и синтаксиса. Одновременно с курсом В.Г.Гузева студенты Кафедры в 1991/92 уч. г. слушали также спецкурс профессора С.Н.Иванова «Тюркская поэтика», включавший в себя чтение, перевод и комментарий «Бабур-наме» и стихотворений «Дивана» Захириддина Мухаммада Бабура (по изданиям Н.И.Ильминского и А.Н.Самойловича), а также некоторых поэтических произведений Алишира Наваи по современным узбекским изданиям. Все это дало определенные положительные результаты — слушатели в дальнейшем активно использовали приобретенные знания и навыки в своей научной деятельности.

С 1996 г., после некоторого перерыва, преподавание узбекского и чагатайского языков возобновляется на Кафедре тюркской филологии в полном объеме. До 2003/04 уч. г. эти курсы преподавались только студентам 1-5-го курсов вновь образованной Кафедры Центральной Азии и Кавказа, а позднее стали предлагаться и студентам-тюркологам 4—6-го курсов. Как правило, до сих пор это был один курс, имевший название «Узбекский язык» или «Чагатайский язык» и преподававшийся студентам в течение одного учебного года (по 2 часа в неделю). В 1999/2000 уч. г. курс читался студентам отделения истории Центральной Азии и Ирана в увеличенном объеме (по 4 часа в неделю), и ряд студентов в дальнейшем смогли, используя полученные знания, заниматься исследованием политической истории Средней Азии и истории среднеазиатских литератур, а также преподавать.

В качестве учебных пособий, наряду с уже упомянутыми, используются также учебные издания, предназначенные для преподавания узбекского языка русскоязычной аудитории в Узбекистане [Акбаров, 1978; Киссен, 1989; Махмудов, 1991; Усмонова, 1991]. Разумеется, эти пособия, вышедшие в 1978-1991 гг., не отражают многих новых явлений в лексике узбекского языка, возникших в постсоветские годы. Остаются малодоступными пособия, выполненные новой латинской графикой, переход на которую осуществляется в Узбекистане поэтапно с 1993 г. В качестве пособий для преподавания чагатайского языка используются, наряду с уже упомянутыми, «Грамматика староузбек­ского языка» А.М.Щербака и новейшее японское издание «Бабур-наме», подготовленное Ману Изи и вышедшее в Киото в 1995 г. [Щербак, 1962; Babur, 1995].

В настоящее время, в связи с государственным статусом узбекского языка и распространением родственного ему новоуйгурского в тюркском мире (эти языки считают родными около 30 млн. человек), встают задачи совершенствования преподавания узбекского и чагатайского языков в российских высших учебных заведениях, имеющих тюркологические кафедры. Представляется целесообразным, в частности, регулярно (например, один раз в два или четыре года) вводить курс современного узбекского языка как второго тюркского в учебный план 4-го курса бакалавриата, желательно в увеличенном объеме. Курс чагатайского языка (не менее 2 часов в неделю в течение одного учебного года) должен быть постоянным во всех магистерских программах, преподавание по которым обеспечивается тюркологическими кафедрами. Следует также изыскивать возможности для организации для заинтересованных студентов магистратуры краткосрочной стажировки в учебных и научных учреждениях Средней Азии в качестве научно-исследовательской практики.

А.И. Пылев
Кандидат филологических наук, доцент,
Восточный факультет Санкт-Петербургского государственного университета